Его руки обхватывают мое лицо, нежно поднимая мой подбородок вверх, чтобы мои глаза встретились с его взглядом, а большие пальцы вытирают слезы с моих щек.

– Это я должен благодарить тебя, малышка Ти.⁴

– За то, что у тебя появились морщины? – шучу я.

– За то, что показала мне, как выглядит любовь. На что она похожа. На что она способна. Ты взяла человека, окруженного демонами и тенями. Сломанного и озлобленного. Ты взяла и сделала из меня человека, который хочет быть мужем. Отцом. Я в долгу перед тобой, навсегда, Брайар Колдуэлл.

Нашу историю нельзя назвать обычной.

Наша любовь была нелегкой, а для кого-то и вовсе аморальной.

Некоторые до сих пор смотрят на него и видят монстра. Они видят серые акты насилия, которые он совершал, и считают его грешником, которому нет искупления.

Они не видят мальчика, который выцарапывал себе дорогу в жизни когтями. Человека, который готов умереть за тех, кого любит.

Даже в самые худшие дни он лучше многих.

Мой бог гнева.

Мой мальчик Холлоу.

Наша любовь не совсем обычна.

Но она наша.

И мы будем бороться за нее вечно.

«КЛЯТВА, КОТОРУЮ МЫ ДАЕМ»

Эпилог

Сайлас

Я провожу грубой ладонью по лицу, срываю с себя очки с голубыми стеклами и бросаю их, слушая, как они звякают о металлическую поверхность стола.

– Все, кто работает на меня, – чертовы идиоты. Если на этой неделе мне снова придется задержаться на работе допоздна, я уволю их всех за гребаную некомпетентность, – ворчу я в трубку.

– Выплачь мне всю гребаную реку слез, а потом построй мост стоимостью в миллиард долларов. Просто скажи, что скучаешь по дому, по своей жене, а потом смирись с этим.

– Обиделся, потому что Сэйдж снова сказала «нет»?

– Пошел ты, – он ворчит, как ребенок. – Это мое третье предложение. Думаю, она меня ненавидит.

Смех, настоящий и несдерживаемый, вибрирует в моей груди, эхом отдаваясь в динамике телефона.

– Ты полон дерьма. Если бы Сэйдж тебя ненавидела, она бы давно ушла. Поверь мне, ты чертовски надоедливый говнюк.

– Оу, говори обо мне больше хороших вещей, лучший друг. Это так полезно для моего самолюбия, – издевается он, и звук зажигаемой «зиппо» ударяет мне в уши. – Я знаю свою девочку, мне нравится, что она хочет сделать карьеру сама, своими силами. Но, черт возьми, разве она не может быть боссом с кольцом на пальце и моей фамилией, приклеенной к ее имени?

Я качаю головой. Рук – самый нетерпеливый ублюдок на планете, и Сэйдж заставляет его работать над этим. Вот почему им так хорошо вместе. Вот почему, когда они наконец свяжут себя узами брака, все будет гладко.

– Терпение, чувак. У тебя с ней вечность впереди. Тебе не нужен лист бумаги, чтобы это понять.

– Да пошел ты. Ты женат, и у тебя, блядь, целый ребенок, – он огрызается и с шумом затягивается сигаретой. – Ну так что, моей племяннице удается взламывать федеральные базы данных или воссоздавать Пикассо?

– Несколько часов назад она выплевывала горошек по FaceTime. Я уверен, что к завтрашнему дню она разберется со всеми важными делами.

Личико Норы было испачкано детским питанием, которое, на мой взгляд, слишком напоминало ядовито-зеленую жижу, но все равно это был самый красивый ребенок, которого я когда-либо видел. Я не просто предвзят, я серьезно.

У нее такие большие круглые глаза, которые так и сверкают, что у меня в груди щемит каждый раз, когда она смотрит на меня. Как будто я – весь ее мир. Я знаю, что в тот день, когда она перестанет нуждаться во мне, расправит крылья и вылетит из гнезда, это сломает меня.

Я ненавижу работать допоздна, а еще больше ненавижу находиться вдали от дома. Передо мной лежат кипы бумаг, а в почтовом ящике – больше дюжины нераспечатанных писем.

Но Коралина невероятная, она всегда знает, когда я пропускаю обед, и встречает меня, чтобы мы могли поужинать все вместе. Это мелочь, настолько простая, что на нее можно не обратить внимания, но это одна из многих крошечных деталей, на которые она обращает внимание, и из-за которых я ее так сильно люблю. Например, как она рисует в тишине, когда я нахожусь в комнате, зная, что иногда я не хочу говорить. Мне просто нужно, чтобы она была рядом.

За эти годы она привыкла ко мне, изучила меня и потратила часы, чтобы понять, как я действую. Мы изучали и препарировали друг друга. Нет ни одного камня, который остался бы неперевернутым. Я знаю по памяти стук ее сердца и каждый болезненный секрет, который она скрывала от мира.

Она моя, а я принадлежу ей.

Целиком, безраздельно, навечно.

Нет никого, ни единого человека, с которым я хотел бы пройти этот жизненный путь. Это всегда было предназначено только мне и ей. Даже если путь друг к другу был мучительным, нашим историям всегда суждено было закончиться вместе.

– Земля вызывает Хоторна, ты меня слышишь?

– Нет, – говорю я прямо, – это было что-то важное или просто занудство?

– Я спросил, рассказал ли ты Коралине о переезде, – спрашивает он. – Заставить мою сплетничающую девушку замолчать было охренительно трудно.

Я киваю, хотя он этого не видит.

– Расскажу ей завтра утром. Ты уверен, что не против вернуться сюда?

У каждого из нас есть причина ненавидеть Пондероза Спрингс. Он был порочен. Он терзал наши души и забирал любовь только для того, чтобы использовать ее как оружие против нас.

Тем не менее, это никогда не изменило бы того факта, что это место было нашим домом.

– Для меня это никогда не было проблемой, чувак. Мне нужно было убедиться, что с Сэйдж все в порядке, ей все еще снятся кошмары, и если бы переезд куда подальше защитил ее, я сделал бы это. Но совместная жизнь наших семей в будущем перевешивает любую боль из прошлого, – говорит Рук, делая еще одну затяжку. – Ты думаешь, Алистер сдастся и вернется? Он еще не продал свою долю.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, откидываюсь на спинку стула и делаю глубокий вдох.

– Думаю, да.

– Как ты думаешь, ад тоже скоро замерзнет?

– Коралина сказала, что Брайар уже упоминала, что не хочет растить своих детей без семьи. В глубине души Колдуэлл знает, что если он останется в стороне, его родители выиграют, – я размешиваю лед в своем бокале и делаю глоток виски. – Они не могут отнять у нас Пондероза Спрингс. Никто не может. Он всегда был нашим.

– Да, кстати, а ты…

Голос Рука затихает в моих ушах, когда открывается дверь в мой кабинет. Я хмурюсь, рука тянется к пистолету в ящике стола, но замирает, когда мое внимание привлекает прядь белых волос.

– Сайлас? Ты снова погружаешься в себя...

– Пока, Рук.

Я вешаю трубку и бросаю телефон на стол.

Мои глаза встречаются с глазами моей жены, ее щеки раскраснелись от холода, волосы мягкими волнами падают на спину. Материнство еще никогда не было таким прекрасным. Уверенность и радость, которые оно ей принесло, сделали ее настоящей женщиной.

Я прослеживаю линии ее изгибов, втягивая нижнюю губу в рот языком, прежде чем прикусить ее.

Вначале было нелегко. После рождения Норы у Коралины было много травм. Из-за собственного прошлого Коралине пришлось пережить послеродовую депрессию, но она справилась. Мы вместе справились. Как я и предполагал, она все преодолеет.

Моя жена отдала нашей дочери тело и душу во время родов и каждый последующий день. Даже когда погаснет свет и наступит темнота, я никогда не позволю ей забыть, что она была мамой для нашей маленькой девочки, что она замечательная мама.

– Хекс, – произношу я на одном дыхании, выдыхая ее прозвище так, словно это первый глоток свежего воздуха за весь день.

– Нора осталась ночевать с твоей мамой, я не хотела ее будить. Ты же знаешь, она ворчит, если не спит всю ночь, – она прислоняется к двери, чтобы закрыть ее, прикусывает уголок губы, пряча улыбку. – Вот я и решила зайти и сделать сюрприз.